О начале духовного сближения с Толстым Ге вспоминал: «В 1882 г. случайно попалось мне слово великого писателя Л.Н. Толстого «О переписи» в Москве. <…> Я нашел тут дорогие для меня слова. Толстой, посещая подвалы и видя несчастных, пишет: «Наша нелюбовь к низшим – причина их плохого состояния»… Как искра воспламеняет горючее, так это слово меня всего зажгло… Я еду в Москву обнять этого великого человека и работать ему».

Дочь Толстого Т.Л. Сухотина – Толстая объясняла тесную связь художника и писателя так: «Оба они были художники, за обоими были в прошлом крупные произведения искусства, создавшие их славу как художников, — и оба они, пресытившись этой славой, увидали, что она не может дать смысла жизни и счастья.<…> Ге был на перепутье, и как только он увидал по статьям отца, что отец переживает ту же душевную работу, которая в нем происходила, он узнал себя и с радостью и восторгом бросился к отцу, в надежде, что он поможет ему выбраться из той темноты, в которой он пребывал в последнее время. Это так и случилось».

Толстого и Ге сближала любовь к Евангелию. «В этой книге есть все, что нужно человеку», – говорил Ге. Он почти наизусть знал Евангелие, но всякий раз, когда читал его, вновь испытывал духовное наслаждение. Толстой всегда восхищался работами Ге, так как источник, из которого вытекали образы, – Евангелие – был ему близок и понятен.

Ге был дорог и членам семьи Толстого. К детям писателя художник умел найти подход, все домашние Толстого любили «дедушку». «Из друзей отца той эпохи я больше всего полюбил «дедушку» – художника Николая Николаевича Ге, который <…> понял и почувствовал мою душу», – писал Лев Львович Толстой, сын писателя.
Илья Львович Толстой, другой сын Толстого, вспоминал: «Одновременно оба они бросили курить и сделались вегетарианцами. Они сошлись даже и в любви и признании необходимости физического труда. Оказалось, что Ге умел прекрасно класть печи и у себя на хуторе исполнял печные работы для своих домашних и крестьян. Узнав это, отец попросил его сложить печку у одной ясенской вдовы… Дедушка надел фартук и пошел работать. Он был за мастера, а отец помогал ему в виде подмастерья».

Письма, воспоминания, дневниковые записи, фотографии позволяют раскрыть облик художника, который вошел в домашний мир Хамовников, Ясной Поляны и стал там совсем своим человеком.

Зимой в Петербурге открылась 18–я Передвижная выставка, на которой экспонировалась картина Ге «Что есть истина?» На картину был наложен цензурный запрет, она была снята с каталога выставки. Все это вызвало бурные обсуждения в прессе. Ге был в растерянности. Толстой писал Третьякову: «Павел Михайлович. Я вчера увидал картину Ге «Что есть истина?»… Выйдет поразительная вещь: … Вы собрали кучу навоза для того, чтобы не упустить жемчужину. И когда прямо среди навоза лежит очевидная жемчужина, Вы забираете все, только не ее. (Л.Н. Толстой письмо к П.М.Третьякову от 11 июня 1890г.)

Картину «Что есть истина» Третьяков приобрел из уважения к Л.Н. Толстому, не понимая и не принимая этой работы.

Полотна Н.Н. Ге не раз снимали с выставок. Своими переживаниями художник делился с Толстым. «Дорогой друг Лев Николаевич. Наконец все то совершилось, что должно было совершиться. Картина снята с выставки. <…> Государь приехал; увидав картину, он сказал: «да ведь это бойня». (Н.Н. Ге Письмо Л.Н. Толстому 8 марта 1894 г.) Толстой мгновенно отвечает, поддерживая и укрепляя художника, называя снятие картины торжеством. «То, что картину сняли, и то, что про нее говорили, – очень хорошо и поучительно. В особенности слова «это бойня». <…> Удивительна судьба христианства! Его сделали домашним, карманным, обезвредили его, и в таком виде люди приняли его, и мало того, что приняли его, привыкли к нему, на нем устроились и успокоились».

Речь идет о картине «Распятие». Толстой видел эту картину до выставки. По дороге на Передвижную выставку в Петербург 1894 г. Ге привез ее к Л.Н. Толстому. Писатель просил его оставить одного. Через некоторое время, когда художник вошел к нему, он застал Льва Николаевича плачущим. Толстой обнял художника и сказал: «Друг мой, это лучшее, что Вы сделали».

Смерть Ге послужила поводом к возобновлению переписки между Л.Н. Толстым и П.М. Третьяковым. Именно тогда были написаны письма, определившие место Ге в искусстве среди великих художников и учителей человечества.

«Рядовая публика требует Христа – иконы, на которую бы ей молиться, а он ей дает Христа живого человека, и происходит разочарование и неудовлетворение. Пишу Вам это мое мнение затем, чтобы посоветовать приобрести все, что осталось от Ге, так чтобы Ваша, т.е. национальная русская галерея, не лишилась произведений самого своего лучшего живописца с тех пор, как существует русская живопись». (Л.Н. Толстой. Письмо П.М. Третьякову 7– 14 июня 1894г.)

Еще при жизни Н.Н.Ге Толстой в письме к нему определил: «Я радуюсь передаче ваших картин Третьякову. Там им место». Удивительно провидческим было это определение. Наследие Ге, после всех выпавших на его долю перипетий, действительно оказалось в Третьяковской галерее.

На нашей выставке посетители смогут увидеть подлинные живописные и графические работы Н.Н. Ге, в их числе редкие иллюстрации к рассказу Толстого «Чем люди живы?», а также фотографии и переписку двух великих художников.